- экспертное мнение кандидатов и докторов наук
- консультации юристов
- советы бизнес-тренеров
- подборки статей по интересующим вас темам
Судьбы свершился приговор
26.06.2017 № 6-7 | (стр. 38)
-
Нравится
0
Выстрел, прозвучавший 180 лет назад (около 17 часов 27 января 1837 года) на Черной речке, положил начало отсчету последних 46 часов жизни Александра Сергеевича Пушкина. В эти неполные двое суток поэт испытывал ужаснейшие страдания, которые выносил с беспримерным мужеством.
Ирина Гришина
О том, что рана смертельна, стало известно сразу, как только врачи осмотрели поэта. Лейб-медик Николая I, доктор медицины, опытный, прошедший войну хирург Николай Федорович Арендт сообщил свой диагноз Александру Сергеевичу, умолявшему врача сказать правду: «К выздоровлению вашему я почти не имею надежды». Так же прямо он сказал об этом и другу Пушкина Данзасу: «Штука скверная, он умрет».
Боролись ли врачи за жизнь поэта? Могли ли они сделать что-то большее, чем сделали? Почему в то время его нельзя было спасти?
«С СВИНЦОМ В ГРУДИ»?..
Для Михаила Лермонтова, когда он писал стихотворение «Смерть поэта», было не столь важно, что пуля Дантеса попала Пушкину не в грудь, а в живот, да
и «свинец в груди» – более романтично и красиво, чем «пуля в брюхе». А вот с точки зрения врача пулевое ранение «в нижнюю часть брюха» (так значится
в полицейском донесении) – это практически смертный приговор в XIX веке.
Судите сами: опытнейший хирург Н.И. Пирогов даже тридцать лет спустя после смерти Пушкина не рекомендовал вскрывать брюшную полость раненым солдатам, так как в этом случае наступает неминуемая смерть от перитонита. Это и понятно: антибиотики, применение которых играет решающую роль в терапии подобных ранений, появятся еще очень нескоро. Да и общий наркоз еще не применяли, и переливание крови не освоили. Кроме того, даже в современных условиях врачам пришлось бы очень постараться, чтобы спасти пациента с повреждениями, которые при вскрытии были обнаружены у Александра Пушкина: «Огнестрельное проникающее слепое ранение нижней части живота и таза. Многооскольчатые огнестрельные инфицированные переломы правой подвздошной и крестцовой костей с начинающимся остеомиелитом. Травматогенный диффузный перитонит. Гангрена участка стенки тонкой кишки. Инфицированная гематома брюшной полости. Инородное тело (пуля) в области крестца. Флебит тазовых вен»1.
Кроме того, поэт потерял много крови, что, несомненно, уменьшило адаптационные возможности его организма. Поэтому непосредственной причиной смерти, вопреки общепринятому мнению, стал не перитонит, а другие факторы. Предположительно они могут быть сформулированы так: «Молниеносный сепсис. Травматический шок. Массивная кровопотеря. Острая постгеморрагическая анемия тяжелой степени. Острая сердечно-сосудистая и дыхательная недостаточность. Полиорганная недостаточность»1.
Нам, знающим, какие меры необходимы в подобной ситуации, интересно проследить, что предприняли врачи тогда, в те трагические дни.
«ОН МУЧЕНИЙ ПОСЛЕДНИХ ВЫНЕСТИ НЕ МОГ»
С момента выстрела для Пушкина началась череда тяжелейших испытаний. Врач на дуэль приглашен не был, поэтому истекающего кровью поэта – а кровь, по описаниям очевидцев, лилась обильно – волоком по снегу дотащили до шинели, попытались уложить на нее, чтобы перенести в сани. У секундантов ничего не получалось. Тогда они разобрали ближайший забор и на жердях донесли раненого до саней, проехали сколько-то по глубокому снегу и ухабам до кареты, снова переложили. Затем без перевязки везли Пушкина около часа до дома, где слуга на руках перенес его в комнату. Долго не могли найти врача – в результате осмотр раны и перевязка были осуществлены спустя два часа!
Считается, что за это время Александр Сергеевич потерял около двух литров крови. Во время транспортировки он несколько раз терял сознание, что
неудивительно: сильная кровопотеря, повреждены кости таза, мучительная боль при малейшем движении, плюс ко всему мороз и сильный ветер. Все это – вместо показанной в таких случаях скорейшей бережной транспортировки в хирургическое отделение на твердой ровной поверхности с одновременным проведением кровозамещающей, противошоковой, обезболивающей терапии.
«ОТРАВЛЕНЫ ЕГО ПОСЛЕДНИЕ МГНОВЕНЬЯ»
В наше время Пушкина оперировали бы в экстренном порядке, после чего поместили бы в реанимацию, переливали препараты крови, вводили самые современные антибиотики, обезболивающие и многое-многое другое. Но его привезли домой, поместили на не слишком удобный диван, наложили повязку, которая еще какое-то время промокала. Из-за сильной кровопотери Пушкина мучила жажда – ему давали пить понемножку. Продолжающееся кровотечение пробовали остановить ледяными примочками к животу.
К утру появились признаки перитонита, боль в животе стала мучительной. Врачи решили сделать клизму, для того чтобы освободить кишечник. Но манипуляции с переворачиванием раненого, введением жидкости в прямую кишку значительно ухудшили его состояние: смещение костных отломков, возросшее давление на воспаленные ткани – все это настолько усилило боль, что «лицо его изменилось, взор сделался “дик”, глаза готовы были выскочить из орбит, тело покрылось холодным потом». При этом Александр Сергеевич сдерживался из последних сил, чтобы не кричать: не хотел испугать жену.
Днем Пушкин почувствовал себя настолько плохо, что решил попрощаться с родными. «Кожа была бледна как полотно, руки холодные, пульс едва прощупывался. Говорил он редко, едва слышно».
Сохранялись боли и вздутие живота. Врачи назначили экстракт белены и каломель. Препараты действия не возымели. Для уменьшения страданий около 12 часов дня пациенту дали капли с опием.
Это назначение принесло раненому значительное облегчение – боли уменьшились настолько, что Александр Сергеевич стал более активным, повеселел, его руки согрелись. К вечеру состояние снова ухудшилось, поднялась температура, участился пульс. Боли в животе усилились, как и вздутие.
Консилиум врачей принял решение поставить на живот пиявки. Пушкин был очень покорным пациентом, не жаловался, не ныл. Помогал ставить пиявки себе на живот. После применения пиявок жар чуть спал, живот стал чуть мягче. Это теперь мы знаем, что пиявки забрали у пациента еще пол-литра драгоценной крови, а общая кровопотеря составила около 50 % от всего ее объема, что значительно усугубило и без того тяжелейшую анемию. Но в тот момент у всех появилась надежда…
ПРОЩАЙТЕ, ПРОЩАЙТЕ!
К утру второго дня состояние поэта стало критическим. Появились признаки дыхательной и сердечной недостаточности. Сознание спутанное, галлюцинации, пульс почти незаметен. Лечение прежнее: лавровишневая вода∗, каломель и опий. В 14 часов по просьбе Пушкина Наталья Николаевна накормила его морошкой. Он съел ее с таким удовольствием, что жена даже поверила в возможность чуда. Но через некоторое время началась агония. Поняв это, Пушкин попросил приподнять его, обвел взглядом книги, стоящие кругом в шкафах, и прошептал: «Прощайте, прощайте!» Его лицо прояснилось.
Последними его словами были: «Жизнь кончена... Тяжело дышать, давит...» Дыхание поэта остановилось 29 января (10 февраля) 1837 года в 14.45.
ВРАЧЕБНАЯ ОШИБКА ИЛИ ПРОВИДЕНИЕ?
Итак, по мнению современных исследователей, спасти Александра Сергеевича в его время было невозможно. И, да, сегодня мы понимаем, что некоторые назначения врачей лишь ускорили неизбежное.
Теперь, почти два столетия спустя, на это можно посмотреть с разных точек зрения: примета времени, врачебная ошибка, милосердная рука провидения…
∗ ЛАВРОВИШНЕВАЯ ВОДА ИСПОЛЬЗОВАЛАСЬ В КАЧЕСТВЕ БОЛЕУТОЛЯЮЩЕГО И УСПОКАИВАЮЩЕГО СРЕДСТВА ПРИ ЗАБОЛЕВАНИЯХ ЖКТ. ДЕЙСТВУЮЩЕЕ ВЕЩЕСТВО – ГЛИКОЗИД АМИГДАЛИНА, ОН РАЗЛАГАЕТСЯ В КИШЕЧНИКЕ С ВЫДЕЛЕНИЕМ СИНИЛЬНОЙ КИСЛОТЫ, ОБЛАДАЮЩЕЙ
АНЕСТЕЗИРУЮЩИМИ И ПАРАЛИЗУЮЩИМИ СВОЙСТВАМИ. НЫНЕ НЕ ИСПОЛЬЗУЕТСЯ, ТАК КАК СИНИЛЬНАЯ КИСЛОТА ВЕСЬМА ЯДОВИТА.
1. Давидов Михаил. Дуэль и смерть А.С. Пушкина глазами современного хирурга // Урал – 2006 – № 1.
О том, что рана смертельна, стало известно сразу, как только врачи осмотрели поэта. Лейб-медик Николая I, доктор медицины, опытный, прошедший войну хирург Николай Федорович Арендт сообщил свой диагноз Александру Сергеевичу, умолявшему врача сказать правду: «К выздоровлению вашему я почти не имею надежды». Так же прямо он сказал об этом и другу Пушкина Данзасу: «Штука скверная, он умрет».
Боролись ли врачи за жизнь поэта? Могли ли они сделать что-то большее, чем сделали? Почему в то время его нельзя было спасти?
«С СВИНЦОМ В ГРУДИ»?..
Для Михаила Лермонтова, когда он писал стихотворение «Смерть поэта», было не столь важно, что пуля Дантеса попала Пушкину не в грудь, а в живот, да
и «свинец в груди» – более романтично и красиво, чем «пуля в брюхе». А вот с точки зрения врача пулевое ранение «в нижнюю часть брюха» (так значится
в полицейском донесении) – это практически смертный приговор в XIX веке.
Судите сами: опытнейший хирург Н.И. Пирогов даже тридцать лет спустя после смерти Пушкина не рекомендовал вскрывать брюшную полость раненым солдатам, так как в этом случае наступает неминуемая смерть от перитонита. Это и понятно: антибиотики, применение которых играет решающую роль в терапии подобных ранений, появятся еще очень нескоро. Да и общий наркоз еще не применяли, и переливание крови не освоили. Кроме того, даже в современных условиях врачам пришлось бы очень постараться, чтобы спасти пациента с повреждениями, которые при вскрытии были обнаружены у Александра Пушкина: «Огнестрельное проникающее слепое ранение нижней части живота и таза. Многооскольчатые огнестрельные инфицированные переломы правой подвздошной и крестцовой костей с начинающимся остеомиелитом. Травматогенный диффузный перитонит. Гангрена участка стенки тонкой кишки. Инфицированная гематома брюшной полости. Инородное тело (пуля) в области крестца. Флебит тазовых вен»1.
Кроме того, поэт потерял много крови, что, несомненно, уменьшило адаптационные возможности его организма. Поэтому непосредственной причиной смерти, вопреки общепринятому мнению, стал не перитонит, а другие факторы. Предположительно они могут быть сформулированы так: «Молниеносный сепсис. Травматический шок. Массивная кровопотеря. Острая постгеморрагическая анемия тяжелой степени. Острая сердечно-сосудистая и дыхательная недостаточность. Полиорганная недостаточность»1.
Нам, знающим, какие меры необходимы в подобной ситуации, интересно проследить, что предприняли врачи тогда, в те трагические дни.
«ОН МУЧЕНИЙ ПОСЛЕДНИХ ВЫНЕСТИ НЕ МОГ»
С момента выстрела для Пушкина началась череда тяжелейших испытаний. Врач на дуэль приглашен не был, поэтому истекающего кровью поэта – а кровь, по описаниям очевидцев, лилась обильно – волоком по снегу дотащили до шинели, попытались уложить на нее, чтобы перенести в сани. У секундантов ничего не получалось. Тогда они разобрали ближайший забор и на жердях донесли раненого до саней, проехали сколько-то по глубокому снегу и ухабам до кареты, снова переложили. Затем без перевязки везли Пушкина около часа до дома, где слуга на руках перенес его в комнату. Долго не могли найти врача – в результате осмотр раны и перевязка были осуществлены спустя два часа!
Считается, что за это время Александр Сергеевич потерял около двух литров крови. Во время транспортировки он несколько раз терял сознание, что
неудивительно: сильная кровопотеря, повреждены кости таза, мучительная боль при малейшем движении, плюс ко всему мороз и сильный ветер. Все это – вместо показанной в таких случаях скорейшей бережной транспортировки в хирургическое отделение на твердой ровной поверхности с одновременным проведением кровозамещающей, противошоковой, обезболивающей терапии.
«ОТРАВЛЕНЫ ЕГО ПОСЛЕДНИЕ МГНОВЕНЬЯ»
В наше время Пушкина оперировали бы в экстренном порядке, после чего поместили бы в реанимацию, переливали препараты крови, вводили самые современные антибиотики, обезболивающие и многое-многое другое. Но его привезли домой, поместили на не слишком удобный диван, наложили повязку, которая еще какое-то время промокала. Из-за сильной кровопотери Пушкина мучила жажда – ему давали пить понемножку. Продолжающееся кровотечение пробовали остановить ледяными примочками к животу.
К утру появились признаки перитонита, боль в животе стала мучительной. Врачи решили сделать клизму, для того чтобы освободить кишечник. Но манипуляции с переворачиванием раненого, введением жидкости в прямую кишку значительно ухудшили его состояние: смещение костных отломков, возросшее давление на воспаленные ткани – все это настолько усилило боль, что «лицо его изменилось, взор сделался “дик”, глаза готовы были выскочить из орбит, тело покрылось холодным потом». При этом Александр Сергеевич сдерживался из последних сил, чтобы не кричать: не хотел испугать жену.
Днем Пушкин почувствовал себя настолько плохо, что решил попрощаться с родными. «Кожа была бледна как полотно, руки холодные, пульс едва прощупывался. Говорил он редко, едва слышно».
Сохранялись боли и вздутие живота. Врачи назначили экстракт белены и каломель. Препараты действия не возымели. Для уменьшения страданий около 12 часов дня пациенту дали капли с опием.
Это назначение принесло раненому значительное облегчение – боли уменьшились настолько, что Александр Сергеевич стал более активным, повеселел, его руки согрелись. К вечеру состояние снова ухудшилось, поднялась температура, участился пульс. Боли в животе усилились, как и вздутие.
Консилиум врачей принял решение поставить на живот пиявки. Пушкин был очень покорным пациентом, не жаловался, не ныл. Помогал ставить пиявки себе на живот. После применения пиявок жар чуть спал, живот стал чуть мягче. Это теперь мы знаем, что пиявки забрали у пациента еще пол-литра драгоценной крови, а общая кровопотеря составила около 50 % от всего ее объема, что значительно усугубило и без того тяжелейшую анемию. Но в тот момент у всех появилась надежда…
ПРОЩАЙТЕ, ПРОЩАЙТЕ!
К утру второго дня состояние поэта стало критическим. Появились признаки дыхательной и сердечной недостаточности. Сознание спутанное, галлюцинации, пульс почти незаметен. Лечение прежнее: лавровишневая вода∗, каломель и опий. В 14 часов по просьбе Пушкина Наталья Николаевна накормила его морошкой. Он съел ее с таким удовольствием, что жена даже поверила в возможность чуда. Но через некоторое время началась агония. Поняв это, Пушкин попросил приподнять его, обвел взглядом книги, стоящие кругом в шкафах, и прошептал: «Прощайте, прощайте!» Его лицо прояснилось.
Последними его словами были: «Жизнь кончена... Тяжело дышать, давит...» Дыхание поэта остановилось 29 января (10 февраля) 1837 года в 14.45.
ВРАЧЕБНАЯ ОШИБКА ИЛИ ПРОВИДЕНИЕ?
Итак, по мнению современных исследователей, спасти Александра Сергеевича в его время было невозможно. И, да, сегодня мы понимаем, что некоторые назначения врачей лишь ускорили неизбежное.
Теперь, почти два столетия спустя, на это можно посмотреть с разных точек зрения: примета времени, врачебная ошибка, милосердная рука провидения…
∗ ЛАВРОВИШНЕВАЯ ВОДА ИСПОЛЬЗОВАЛАСЬ В КАЧЕСТВЕ БОЛЕУТОЛЯЮЩЕГО И УСПОКАИВАЮЩЕГО СРЕДСТВА ПРИ ЗАБОЛЕВАНИЯХ ЖКТ. ДЕЙСТВУЮЩЕЕ ВЕЩЕСТВО – ГЛИКОЗИД АМИГДАЛИНА, ОН РАЗЛАГАЕТСЯ В КИШЕЧНИКЕ С ВЫДЕЛЕНИЕМ СИНИЛЬНОЙ КИСЛОТЫ, ОБЛАДАЮЩЕЙ
АНЕСТЕЗИРУЮЩИМИ И ПАРАЛИЗУЮЩИМИ СВОЙСТВАМИ. НЫНЕ НЕ ИСПОЛЬЗУЕТСЯ, ТАК КАК СИНИЛЬНАЯ КИСЛОТА ВЕСЬМА ЯДОВИТА.
1. Давидов Михаил. Дуэль и смерть А.С. Пушкина глазами современного хирурга // Урал – 2006 – № 1.
Похожие статьи
Предыдущая статья номера:
Следующая статья номера:
Практика
Препарат из группы поддержки
Препарат из группы поддержки
-
-
Практика
Укротитель вирусов
Укротитель вирусов
-
-