Лев Прыгунов: "Мы с Бродским спали на одном диване"

– Лев Георгиевич, ваш отец был известным биологом, орнитологом. Почему вы не продолжили семейную традицию?
– Собирался. В детстве я жил, как Маугли: целыми днями пропадал в горах, птичек изучал. Мог узнать любую синицу, дрозда, дубоноса или урагуса по звуку или траектории полета. После школы поступил в пединститут и два года отучился на биолога.
Но за эти два года многое в моей жизни изменилось. Я попал в компанию студентов филфака, которые были умнее всех в Алма-Ате – городе, где тогда жила моя семья. Это были любители джаза, стиляги. Все, естественно, пижоны... Но главное – блестящие знатоки литературы, поэзии, истории, кино, музыки, причем в основном западной. Когда я стал общаться с этой компанией, прочитал несметное количество книг – открыл для себя Бунина, Куприна, всего Бальзака перелопатил. Всерьез
увлекся импрессионистами и совершенно сошел с ума от их живописи... Примерно к этому времени понял, что из меня педагог никудышный и надо искать что-то свое.
– Почему же вы решили стать именно артистом?
– У меня было очень много энергии – я читал стихи, выступал, и многие говорили: «Ты должен стать артистом». Я сначала отвечал: «Какая сцена, когда у меня бентамские курочки королевские?!» А потом созрел и поехал поступать в ленинградский театральный.
– В Питере вы сразу оказались в литературно-поэтической богеме, познакомились с Иосифом Бродским. С этого момента, если можно, поподробнее...
– В 1963 году я попал в компанию друзей Бродского. А в 1965-м, на третий или второй день после его возвращения из Норинской, мы встретились в ресторане «Нева»…
К тому времени я уже знал все его стихи, многие наизусть, и был в Бродского влюблен как в человека и гениального поэта. Но его ближайшим другом не был, он таких называл «корешами».
Мы были хорошими приятелями. Я его обожал, а он мне это позволял. В нашем маленьком кругу все его считали великим и называли «В.Р.» – Великий Русский.
– Согласитесь, не каждый «кореш» может похвастаться тем, что будущий нобелевский лауреат подавал ему кофе в постель, первому читал свои новые стихи, а однажды в Америке проехал 200 миль, чтобы посмотреть ваш фильм «Туннель»...
– Соглашусь, но все так и было. Не каждый может похвастаться, как я, что две ночи провел в его маленькой «полукомнатке», где мы с Иосифом – не смейтесь! – спали на одном диване. В 1972 году он эмигрировал, и увиделись мы только в феврале 1989-го, когда я поехал в Америку и три дня у него пожил.
Замечательные дни были! Бродский присылал мне из Америки все свои книги с автографами. Он подарил мне свою Нобелевскую речь – их всего 300 экземпляров, у меня 33-й экземпляр с шикарным автографом и отпечатком лапы его любимого кота Миссисипи. Бродский – самый умный человек, какого я когда-либо встречал в жизни. У китайцев есть понятие «совершенномудрый человек», то есть тот, кто называет вещи своими именами. Я могу назвать Иосифа совершенномудрым.
– Почему Бродский так рано умер – в 55 лет?
– Он очень много курил даже после двух перенесенных инфарктов. Плюс наследственность: его отец, Александр Иванович, был сердечником и тоже рано ушел. Ну, и жизнь, безусловно, у него тяжелая была, а он очень все близко к сердцу принимал...
Вспомнил забавный эпизод. В 1970 году Бродскому американцы подарили крутую по тем временам куртку Wrangler. И когда мне предложили сниматься в фильме «Меж высоких хлебов», он дал мне ее на съемки. Так что самое интересное для меня сегодня в этом фильме – я в кадре в куртке Иосифа Бродского.
– У вас был необычайно яркий дебют: «Увольнение на берег», «Утренние поезда»... Как потом случилось, что вас не снимали некоторое время?
– Это не так. Меня снимали всегда, по две-три картины в год, просто меня не снимал «Мосфильм».
– Почему?
– После «Увольнения на берег» и «Утренних поездов» я сыграл у Джузеппе Де Сантиса в картине «Они шли на Восток» – был первым актером, который играл роль иностранца в иностранном фильме... На съемках у меня возник конфликт с куратором картины от КГБ. На премьеру в зал меня не пустили, был скандал. После этого для «Мосфильма» я не существовал, меня вычеркнули. К примеру, сколько раз меня приглашали сниматься за рубеж, но не выпускали же. Иностранным режиссерам говорили, что я пьяница, больной, сумасшедший…
Причем в СССР слава в то время у меня была фантастическая. Я снялся у Хуциева в фильме «Мне 20 лет», сыграл небольшую роль Ричарда в ленте «Иду на грозу», Француза в «Трактире на Пятницкой». Этот фильм только в год премьеры посмотрели 70 миллионов зрителей, и успех был колоссальный.
– А вы давно начали рисовать?
– Живопись меня всегда привлекала. В 12-летнем возрасте я даже брал уроки у одной хорошей московской художницы, которая была в Алма-Ате в эвакуации. Потом она уехала, и мои уроки прекратились. Но я учился всегда и везде. Куда бы ни попадал, находил музеи и галереи, бывал на выставках, дружил с художниками. Но никогда не думал, что всерьез займусь живописью. Рисовать начал в перерывах между съемками. И незаметно втянулся. Однажды друг пригласил меня в Америку, я взял с собой несколько картин – и все их купили. На эти деньги я больше года жил в Лондоне и полгода в Париже. Со временем начал ездить с персональными выставками. Выстав-
лялся в Лондоне, Нью-Йорке, Москве (в ЦДХ), Санкт-Петербурге, Костроме, Ярославле, Калуге, Архангельске...
– Лев Георгиевич, вы всегда были известны как большой донжуан...
– По этому поводу могу сказать только одно: у меня была очень бурная молодость. Но, слава Богу, я вовремя встретил свою любимую жену Ольгу. Я ее обожаю, мы вместе уже 35 лет. Познакомились на съемках первого фильма Павла Чухрая «Ты иногда вспоминай», где она была помощником режиссера. А больше о семье и о личной жизни не хочу говорить ничего. У меня прекрасная личная жизнь. Мой сын от первого брака Роман работает в кино, он режиссер (снял фильмы «Индиго», «Духless» и «Духless-2»). Мы с ним хорошие друзья.
– В следующем году вам 80. Как удается поддерживать работоспособность, форму?
– Любой актер должен выглядеть моложе лет на десять как минимум. Это его обязанность. А как? Никогда об этом не задумываюсь. Мне вообще-то безразлично, как я выгляжу. Важно, как я себя чувствую. Поэтому и живу в ладу со своим возрастом. Еще занимаюсь восточной философией и китайской гимнастикой тайцзицюань. Это очень помогает.