Однажды в далеком детстве…

Ирина Мирошниченко, актриса

Мы жили на Тверском бульваре. Однажды, возвращаясь из школы, я увидела большого лохматого щенка, прижавшегося к стене дома, перед ним полукругом стояла толпа людей и милиционер посередине. Представляете такую картину сегодня? Лично я — нет. Собрался народ и обсуждает, как этого щенка пристроить, а милиционер его охраняет.

Я кричу: «Подождите, я сбегаю за мамой, и мы обязательно его возьмем!» Пробегаю квартал до своего дома: «Мама, мама, там такая собака!» Вместе с мамой бежим обратно. Милиционер, собака и люди все еще на месте. Мама, которая обожала животных, надевает на щенка ошейник, и мы уводим его домой. Потом песик жил у нас под столом и вырос в огромную собачищу.

Евгений Плющенко, фигурист

В первый раз в ледовый дворец мама меня привела года в четыре. Точнее, я сам увязался за сестрой, которую мама хотела отдать в секцию фигурного катания. Помню, как стоял у бортика и завороженно смотрел на катающихся детей. Мне тоже очень захотелось кататься. «Хочу стать хоккеистом!» — заявил я маме. Тогда мне казалось, что на коньках катаются лишь хоккеисты.

В то время со своими длинными волосами и большими глазищами я был больше похож на девчонку. Тренер Татьяна Николаевна Скала сказала, что моя сестра уже переросла фигурное катание, а взглянув на меня, улыбнулась: «А вот эту девочку возьму!» Я, конечно, тут же крикнул, что я мальчик. Это ее только обрадовало, потому что девчонок в секции было больше чем достаточно, а мальчишек не хватало. Вот так, в сущности случайно, я попал в фигурное катание, и моя жизнь изменила направление.

Алена Долецкая, журналистка

Мне было 12 лет, когда в Московском зоопарке открылась новая территория. Я выела печень всем домашним, требуя сводить меня туда. В конце концов пошли втроем, с папой и братом. Нарушая запрет «животных не кормить», закупили булочки, семечки, колбаски. Нет большего наслаждения, чем отправлять в оскаленный или длинногубый рот что-то съедобное и смотреть, как твое угощение в нем исчезает.

Наконец дошли до новой территории. И тут брат с папой огорошили меня: «Аленушка, мы входим на новую территорию зоопарка, здесь все животные не настоящие. Это роботы, покрытые мехом или перьями, а внутри у них механизмы». Я смотрела вокруг в изумлении, а эти два здоровых мужика включили креатив и выдавали сенсацию за сенсацией: «Вот взгляни, видишь, уточка. Настоящие так ровно не плавают. А вот степной орел сидит и не двигается уже минут пять — наверное, механизм заело. Или вот лошадь Пржевальского ходит вдоль ограды туда-сюда, туда-сюда — наверное, у нее поворотник сломался».

По дороге домой я засыпала отца вопросами по уходу за этими новыми суперживотными. И он подробно и серьезно отвечал мне. Едва вбежав в квартиру, выдала маме сенсационную новость из зоопарка. По ее фосфоресцирующим от гнева глазам поняла, что-то не так. Вдруг за моей спиной раздался сдавленный стыдливый смешок брата, а затем и раскатистый смех отца. Хохоча, они рассказали маме о своей шутке — и тут же дорого за нее заплатили. У меня даже тогда был сильный низкий голос. Сирена моих рыданий оглушила всех часа на три!

Владимир Шахрин, рок-музыкант

В начальных классах я с одним приятелем придумал несложный способ, как двадцать копеек, которые нам выдавали родители на день, превратить в рубль, а может и в два. Этого нам хватало на два билета в кино, бутылочку «Байкала» и несколько любимых пышек, продававшихся в булочной неподалеку.

Действовали мы следующим образом. Подходили на улице к кому-нибудь вызывавшему у нас доверие и симпатию и говорили, что другу срочно нужно позвонить домой (дедушке, другу, в школу и так далее), а у нас только двадцать копеек одной монетой, и просили наш двугривенный разменять. Звонок по телефону стоил две копейки, и большинство взрослых предпочитали не возиться с мелочью, а просто дарили нам двушку. Проведя на улице таким образом час-полтора, мы набивали карманы мелочью и мчались сначала в кондитерскую, а потом в кино.

Надежда Бабкина, певица

Мое детство прошло в деревне под Астраханью. Неподалеку от нас, в селе Новониколаевка, жили родители мамы. И каждое лето меня отправляли к ним. У дедушки с бабушкой был потрясающий дом, который стоял на крутом берегу реки. Об этом времени у меня осталась масса волнующих воспоминаний.

Время было послевоенное, разруха, никаких пионерских лагерей. Единственные развлечения — радио и кино в клубе. Зато люди были красивыми, энергичными, здоровыми и любили повеселиться. В нашем доме и у соседей собирались потрясающие застолья. И это всегда была не просто пьянка, а настоящий праздник. С песнями, танцами, карнавальным переодеванием.

Виктор Ерофеев, писатель

Всем пятым классом мы пошли в московский зоопарк. Я ухаживал за девочкой по имени Кира. Мы поражались обилию животных, птиц и в приподнятом настроении подошли к обезьянам. Обезьяны нам тоже очень понравились, я приник к решетке, не хотел уходить. И тут моя «невеста» Кира обратилась ко всему классу: «Посмотрите, Витя не хочет расставаться с обезьянами, потому что сам похож на обезьяну!» Все, включая классную руководительницу, захохотали. А мне стало обидно. С тех пор меня все в школе дразнили обезьяной, а я понял, что любовь Киры ко мне сомнительна. И не раз возвращался в зоопарк только для того, чтобы сравнить себя с обезьянами.

Чтобы восстановить самоуважение, начал изучать повадки и привычки обезьян — и окончательно понял, что я на них похож. До сих пор уверен, что эта мысль помогла мне стать писателем. И считаю, что писатель — это человеческая обезьяна, которая перенимает повадки, характер и замашки других людей, а потом переносит их на бумагу.

Несколько лет назад с дочерью Майей я пошел в зоопарк и встретил там Киру. Она была с сыном. Мы обрадовались друг другу, она посмотрела на меня и сказала с нежностью: «А ты совсем не изменился, по-прежнему похож на обезьяну…»

Жасмин, певица

Детство я провела в заросшем зеленью типичном дворике в Дербенте. С вечно снующими толпами озорных детей, которых то и дело родители зовут на обед. Нашим главным развлечением было лазать по деревьям. Разумеется, это постоянно сопровождалось падениями на землю, сломанными руками и ногами. Пожалуй, только я одна умудрилась выйти из детства не покалеченной.

Впрочем, я тоже однажды свалилась, сильно ушибла ногу и начала кричать, как потом вспоминали все соседи, совсем не детским голосом. Отец повез меня на поиски работающего травмпункта (это случилось поздним вечером). Неприятности его поджидали на каждом светофоре: когда машина останавливалась, я начинала что есть мочи плакать…