Смешливое золото осени

В ЛУЧШИХ ТРАДИЦИЯХ
Может быть, ей стоит вернуться на кухню и что-нибудь там разбить, в лучших традициях дешевого кино? Только станет ли от этого легче, вот вопрос…
К обеду золото сменилось серостью. Усталость и накрапывающий дождик в среду, когда до выходных еще долго, а уже хочется покоя. Или спрятаться. И, разозлившись на себя уже до слез, она схватила мобильный – хватит себя обманывать. Поговорить, рассказать и посмеяться над собой и ситуацией, в которой, как говорят, виновата всегда женщина. Вот только отчего так – всегда и во всем женщина виновата?!
Если муж ленится с тобой спать, а ты не желаешь этого замечать, изволь пожинать плоды, дорогая! Она ждала, что сестренка выдаст что-то подобное, она согласна была на насмешку, любовную и озорную, как в детстве, но младшая (подумать только – младшая сестричка, все у них наоборот) выслушала очень внимательно и нисколечко не насмешничала.
– Пирожки с творогом и медом будешь? Вот как так можно! Она засмеялась.
– Совращаешь? Как можно отказаться? Твои фирменные, слоеное тесто и взбитый творог? Мне уже поздно есть на ужин пирожки, даже такие легкие.
– Ага! Вот ты все сама и сказала. Вот! – сестренка вспомнила, что пора дразниться.
– Вот! Ключевое слово – «мне поздно»! Угощайся, а потом мы с тобой их выгуляем. То есть мы пройдемся пешком по осени, подышим и расстанемся со всеми лишними калориями.
Конечно, они немного прошлись, недалеко были бульвар и удобная парковка.
– Знаешь, я даже переживала одно время, что у него любовница.
– Какой кошмар. Дай угадаю? Теперь ты переживаешь, что у любимого мужа всего лишь импотенция.
Нет, ну вот как можно быть такой! Они не заметили, как уже хохотали, а ветер прислушался к женскому смеху и отогнал тучи, а шафранный луч только и ждал, чтобы ярким сделать опавшее золото под ногами.
– И это в наше время! Ты ужасно, ты прекрасно несовременна. Я даже завидую тебе! Тебя смущает такая ерунда – я могла бы сказать тебе разные слова… Если откровенно, ответь: ты считаешь снижение потенции у своего мужчины чем-то фатальным, отвратительным, чего доброго – болезнью и мерзостью? Нет? А про таблетки слышала? Или любовь и фармсредства – это пошлое, ужасно неромантичное сочетание?

  ПОЗДНО, ПОЗДНО – СМИРИСЬ?
Она открыла дверь своим ключом и улыбнулась: они сидели рядом и встречали. Все традиционно: кот – вальяжный и строгий, такса – веселая и нахальная. Так, и больше ее никто не встречает? Позитив, на место!
Муж был на кухне, занимался ужином. Еще очень привлекательный, в меру солидный мужчина – захотелось ей подразнить. Кого – его, себя?
Любимый домашний халатик вдруг показался мешковатым и тусклым, возможно, по контрасту со взглядом. Зеркало в ванной показало обычную женщину, как говорят – ухоженную и элегантную, но вечерний шафранный бульвар, сестричкины насмешки и пирожки с медом даром не прошли: глаза в зеркале затаили… ведьмовщинку?
Муж тоже заметил, хотя вряд ли понял это. Присмотрелся к ней и спросил:
– Что, опять в отделе день рождения? Признавайся, что пила?
Она уже поужинала, поэтому выпила легкий травяной отвар, и вечер пошел своим чередом. И ее зыбкое веселье прошло от мысли: сейчас они вместе вымоют посуду, посмотрят телевизор, обменяются несколькими словами и шутками, и… спокойной ночи?
Он вышел в прихожую, чтобы ответить на звонок. По поводу командировки. Он опять уедет на несколько дней, а у нее никаких эмоций по этому поводу. Уедет – вернется… Зеркало у туалетного столика вернуло ту, утреннюю, женщину, озабоченную и, при всей миловидности и ухоженности, слегка бесцветную. Без света в глазах,
что так привлек ее мужа в короткое мгновение встречи.
Она смотрела в правдивое прозрачное зеркало и думала. Так с чем пришла к ним эта осень? Дочь замужем, и, судя по редким веселым звонкам, все у нее хорошо. Когда все замечательно, о родителях немножко забывают. Что еще? Прекрасная работа. Она так долго шла к этому: достойная должность и зарплата, прекрасные условия и, что намного важнее, душевный коллектив. Все, все хорошо, и родители здоровы. Заняты дачей и не требуют помощи себе, только и стараются, чтобы порадовать вареньем и домашними заготовками.
Все, все хорошо… Отчего же падающие листья светят ей в глаза сусальным золотом, как будто отпевают ее женские годы, жгут глаза слезами: поздно, поздно – смирись?!

  ПОСЛЕ ТОГО КАК ЗАКОНЧИЛСЯ ФИЛЬМ...
Когда молода, кажется – это навсегда. Эта гладкая кожа и легкость, ничего в них нет особенного! И можно съесть пирожок с вареньем на ночь, если захотелось. А муж только и ищет повода, чтобы пораньше утащить тебя в постель вечером, и прекрасно обходится безо всякого повода во все остальные часы суток, была бы только возможность побыть вдвоем.
И в зрелые годы все у них с мужем было замечательно. Как могла она не заметить, а вернее, отмахнуться от ощущения сквознячка в их отношениях, настороженного и знобкого, еще не охлаждения – но черты, за которой лишь… старость? Желание новизны, возврата к остроте былых ощущений, тоска по молодости? Но ведь призрак юности – тот же обман. Зеркало безжалостно, оно показывает твои морщинки и зрелый очерк лица – но свет и зеркала правдивы.
Если этот вопрос деликатен для нее и трудно начать разговор с самым близким, самым родным мужчиной – то как же трудно, наверное, ему? Болезненно тяжело обсуждать эти темы с ней? Но почему?
Он знал ее молодой и стеснительной, знал и любил опухшей от тяжелой беременности, а потом погрузившейся в ребенка и быт, с вечной ваткой в особом бюстгальтере для кормящей мамочки. Он знал ее всякой и понимает с полуслова, она его тоже, и стесняться теперь, в пору зрелой осени – не глупо ли?
Она решилась и мягко начала разговор. После того как закончился фильм, который они любили с молодости. Перед тем как идти спать, зевая… она начала этот разговор первой, волнуясь и отводя глаза – нет, все же она ужасна. Несовременна и слишком серьезна. Но она взяла себя в руки, нашла нужные слова и услышала слегка насмешливое:
– Я рад, что ты заговорила об этом.

  СЧАСТЬЕ БЫВАЕТ ОСТРЫМ...
Утром стыдно было не ему, а ей. «Тебе так необходим был секс, милая, что ты и думать забыла о таких мелочах, как контрацепция?» Уже три месяца как забыла напрочь – по выражению молодежи, а ведь до возраста маминого климакса еще лет десять-двенадцать!
И все испортила, не вовремя подумав об ужасах поздней беременности и, того хлеще, об аборте. В самый нужный, то есть в самый что ни на есть ненужный момент. А после… им с мужем только и оставалось вместе посмеяться и уснуть – тоже вместе. Но утром он улыбнулся ей, а она почувствовала, что краснеет.
И вот улица и терпкий воздух осени, свежий, как откровение, – смешные нотки пафоса веселят, как детские голоса. Дочь позвонила – есть новости. Намекнула и рассмеялась:
– Мама, у меня для тебя ужасное известие. Вы с папой скоро будете… дедом и бабушкой!
Она чуть не заплакала. Счастье бывает острым до боли, да еще и ужас от понимания: еще два дня назад она восприняла бы радостное известие с оттенком благородной жертвенности – ах, вот и старость, вот и долгожданные внуки, да еще и слово «бабуля» – полный невозврат… Сегодня ей немного стыдно от подобных мыслей. Какой
еще невозврат – ведь ничего не закончилось, все начинается сначала этой осенью, и совершенно не важно, если день будет промозглым и серым, на то и времена года! Облака и правда были дождевыми, зато вкус воздуха – как разрезанное яблоко. И даже серый день кажется светлым, когда внутри заново звучат слова, согревают воспоминания и новая надежда…
Смешливое золото осенних листьев на асфальте перед ней, рокочущие смешинки в его голосе: «До вечера?» – тоже золотистые, как этот октябрь.
Осень – пора зрелости и размышлений? Наверное, да. И еще осень – пора золотых плодов.